Третий сын султана Баязета, Селим, был высоким стройным юношей. От матери ему передались серые глаза и светлая кожа. Волосы у него были темные, чуть вьющиеся. Высокие скулы, тонкий, четко очерченный нос, узкие чувственные губы. Его гладко выбритое лицо неизменно хранило серьезное выражение.

Поскольку Селим был младшим сыном султана и шансы его когда-нибудь занять отцовский трон официально были весьма невелики, на него мало обращали внимания начиная с самого его рождения. Это вполне устраивало его мать, которая не могла забыть об убийстве своего первенца и радовалась, что Селим растет как бы в тени.

С разрешения деда Селима султана Мухаммеда Киюзем и ее сын стали жить в стороне от гарема, в самой удаленной части Эски-сераля, которая называлась Двором тюльпанов. Их ревниво охраняли наиболее доверенные ага кизляру люди из числа солдат и немых евнухов, а прислуживали фанатически преданные рабы. Мать с сыном редко покидали пределы своего жилища, и вообще Селим воспитывался и рос в обстановке почти полной изоляции.

Подобный образ жизни не мог не наложить своего отпечатка на ребенка. Он редко улыбался и, играя, никогда не поднимал веселого шума, как это свойственно детям. Когда ему исполнилось три года, он говорил и поступал так, как будто ему было уже по крайней мере лет семь-восемь. Селим с младенчества воспринял уроки бдительности и осторожности, преподанные ему матерью, и неизменно сторонился чужих людей, которые, впрочем, весьма редко показывались во Дворе тюльпанов.

С некоторых пор тайком от матери и своих нянек Селим стал выбираться из покоев, чтобы навестить, например, отцовскую конюшню или тихо поиграть одному в султанском саду. Он всегда был настороже и предпринимал все меры к тому, чтобы остаться незамеченным. Селиму никто прямо не говорил, что его жизни угрожает опасность, но мальчик интуитивно чувствовал, что чем неприметнее он будет, тем дольше проживет.

Однажды — Селиму тогда было шесть лет — он сидел на дереве, спрятавшись в густых ветвях, в султанском саду, как вдруг увидел своих братьев. До сих пор он ни разу в жизни не встречался ни с одним мальчиком, поэтому его охватил большой соблазн слезть с дерева и присоединиться к ним, но внутренний голос удержал юного принца от опрометчивого шага, и Селим остался на месте. Позднее он расспросил о них своих сестер Лейлу и Эйши, дочерей госпожи Рефет, которые были единственными детьми, допускавшимися в дом его матери.

Тот, что постарше, был принцем Ахмедом, наследником султана. Ему уже исполнилось десять лет, но он был нисколько не выше Селима — толстый, с кожей оливкового цвета, в прыщах, с темными колючими глазками. Он держался высокомерно и частенько побивал своих слуг, если те мешкали с исполнением его приказов. Понаблюдав за ним какое-то время, Селим даже обрадовался, что усидел на дереве.

Второй мальчик был выше Ахмеда. У него были темно-русые вьющиеся волосы и большие голубые глаза. Он держался со всеми чрезвычайно серьезно и был неизменно вежлив с теми, кто служил ему. Это был восьмилетний принц Коркут. От него веяло таким царственным благородством, что даже Ахмед не осмеливался смотреть на него свысока при их встречах, которые были, впрочем, весьма редки. Селим чувствовал, что, будь воля Коркута, этих встреч не было бы вовсе, но законы вежливости следовало соблюдать.

Примерно год Селим просидел на дереве, из-за густых ветвей наблюдая за братьями, которые играли, как правило, отдельно друг от друга со свитскими. У принцев были свои дворы и свои придворные. Селим часто спрашивал себя, сидя в засаде: «Почему они могут свободно играть в дедовском саду, а я не могу?» Но он держал эти мысли при себе, ибо знал, что если спросит об этом у матери, она прознает про его тайные вылазки из Двора тюльпанов, и за ним станут приглядывать еще строже.

Однажды он услышал снизу голос:

— Почему ты все время там прячешься?

Селим вздрогнул от неожиданности и не нашел ничего лучшего. как ответить:

— Чтобы меня не было видно.

— А зачем тебе это?

— Мама говорит, что так надо.

— А кто твоя мама?

— Киюзем-кадина.

— А, так, значит, ты мой брат Селим!

Селим глянул вниз, и на его лице показалась робкая улыбка.

— А ты мой брат Коркут, сын Сафийе-кадины. Мальчишка, стоявший под деревом, рассмеялся:

— Верно, братишка. Ну что ж, раз ты упорно не желаешь слезать, придется мне самому взобраться к тебе. Если Магомет не идет к горе, гора идет к Магомету.

Так завязалась дружба между двумя принцами. Однажды Селим открылся матери, которая сначала пришла в ужас от всего услышанного, но после долгих уговоров все же согласилась допускать Коркута во Двор тюльпанов.

К радости Киюзем, принц Коркут оказал на становление младшего брата самое благотворное влияние. Коркут, как и отец, проявлял большой интерес к наукам и стал следить за тем, чтобы Селим, который раньше не отличался особенной тягой к знаниям, занимался с большим прилежанием. В Эски-сераль тайком приходили лучшие умы Османской империи, дабы приобщить к накопленной человечеством мудрости двух мальчиков. Очень скоро Селим всерьез увлекся занятиями и с некоторым удивлением обнаружил, что ему это нравится. Он был не таким одаренным, как отец и Коркут, однако в результате получил весьма недурное образование.

Когда дед Селима, султан Мухаммед Завоеватель, умер, на трон был возведен его сын, отец Селима. Когда Селиму исполнилось четырнадцать, султан Баязет послал его вместе с матерью в город Магнезию, дабы Селим познавал там науку государственного управления и представлял султанскую власть.

Извечная соперница Киюзем Бесма пыталась отговорить султана от этого назначения, утверждая, что его младший сын — полный идиот и что Магнезия под его началом зачахнет. Однако Баязет решил, что вторая жена просто ревнует. Он не мог знать, что незадолго перед тем Хаджи-бей нарочно разыграл перед Бесмой спектакль: несколько раз позволил ей увидеть принца Селима издали, а самого мальчика научил прикинуться слабоумным. Сделано это было для того, чтобы усыпить бдительность Бесмы. Все это было составной частью хитрого плана ага кизляра. Бесма должна была прийти к заключению, что Селим ни на что не годен и не представляет никакой опасности.